Детство и юность

Чарльз Диккенс родился 7 февраля 1812 года в пригороде Портсмута — Лэндпорте  (англ.)рус.. Он был вторым ребёнком из восьми детей Джона Диккенса (1785—1851) и Элизабет Диккенс, урождённой Барроу (1789—1863). Его отец служил чиновником на военно-морской базе Королевского флота; в январе 1815 года был переведён в Лондон, в апреле 1817 года семья переехала в Чатем. Здесь Чарльз учился в школе баптистского пастора Уильяма Жиля, даже когда семья вновь переехала в Лондон. Жизнь в столице была Джону Диккенсу не по средствам и привела его в 1824 году в долговую тюрьму. Чарльз работал на фабрике по производству ваксы (Blacking Factory) Уоррена, где получал шесть шиллингов в неделю, а его старшая сестра продолжала учиться в Королевской музыкальной академии до 1827 года. В воскресенье они пребывали в тюрьме с родителями. Спустя несколько месяцев, после смерти бабушки по отцовской линии, Джон Диккенс, благодаря полученному наследству, освободился из тюрьмы, получил пенсию в адмиралтействе и место парламентского репортёра в газете, однако, по настоянию матери, Чарльз остался на фабрике, что повлияло на его отношение к женщинам в последующей жизни. Спустя некоторое время он был определён в Wellington House Academy, где учился до марта 1827 года. В мае 1827 года Диккенс поступил в адвокатскую контору «Эллис и Блэкмор» младшим клерком на 13 шиллингов в неделю, где трудился до ноября 1828 года. Изучив стенографию по системе Т. Гарнье^[en], он стал работать свободным репортёром вместе со своим дальним родственником Томасом Чарлтоном. В 1830 году Диккенса пригласили в «Morning Chronicle^[en]», и в этом же году он встретил свою первую любовь — Марию Биднелл, дочь директора банка, которая стала прототипом Доры в романе «Дэвид Копперфилд». Спустя много лет Мария обратилась к Диккенсу с письмом, но встреча в 1855 году разочаровала писателя; этот эпизод отразился в образе Флоры, поблекшей и спившейся невесты главного героя в романе «Крошка Доррит»^[7].

Диккенс в расцвете славы[править | править код]

В 1850-е годы Диккенс достиг зенита своей славы. Он стал прославленным писателем, властителем дум и обеспеченным человеком, — словом, личностью, для которой судьба не поскупилась на дары.

Портрет Диккенса той поры довольно удачно нарисован Честертоном:

Диккенс был среднего роста. Его природная живость и малопредставительная наружность были причиной того, что он производил на окружающих впечатление человека низкорослого или, во всяком случае, очень миниатюрного сложения. В молодости на его голове была чересчур экстравагантная, даже для той эпохи, шапка каштановых волос, а позже он носил тёмные усы и густую, пышную, тёмную эспаньолку такой оригинальной формы, что она делала его похожим на иностранца.

Прежняя прозрачная бледность лица, блеск и выразительность глаз остались у него; «отмечу ещё подвижный рот актёра и его экстравагантную манеру одеваться». Честертон пишет об этом:

Он носил бархатную куртку, какие-то невероятные жилеты, напоминавшие своим цветом совершенно неправдоподобные солнечные закаты, невиданные в ту пору белые шляпы, совершенно необыкновенной, режущей глаза белизны. Он охотно наряжался и в сногсшибательные халаты; рассказывают даже, что он в таком одеянии позировал для портрета.

За этим нервным позёрством таилась личная драма. Потребности членов семьи Диккенса превышали его доходы. Беспорядочная, богемная натура не позволяла ему внести какой бы то ни было порядок в свои дела. Он не только перетруждал свою богатую и плодотворную фантазию литературным трудом, но и старался зарабатывать приличные гонорары лекциями и чтением отрывков из своих романов на публике. Впечатление от его актёрского мастерства было всегда колоссальным, по-видимому, Диккенс был одним из величайших чтецов, но в своих поездках он попадал в лапы каких-то сомнительных антрепренёров и, зарабатывая, в то же время доводил себя до изнеможения.

Но всё это не так важно, как обуревавшая Диккенса меланхолическая мысль о том, что, по-существу, серьёзнейшее в его трудах — его поучения, его призывы к совести власть имущих — остаётся втуне, что, в действительности, нет никаких надежд на улучшение того ужасного положения, создавшегося в стране, из которого он не видел выхода, даже глядя на жизнь сквозь юмор, смягчавший резкие контуры действительности в глазах автора и его читателей. Он пишет в это время:

С каждым часом во мне крепнет старое убеждение, что наша политическая аристократия вкупе с нашими паразитическими элементами убивают Англию. Я не вижу ни малейшего проблеска надежды. Что же касается народа, то он так резко отвернулся и от парламента, и от правительства, и проявляет по отношению и к тому, и к другому такое глубокое равнодушие, что подобный порядок вещей начинает внушать мне самые серьёзные и тревожные опасения. Дворянские предрассудки, с одной стороны, и привычка к подчинению — с другой, — совершенно парализуют волю народа. Все рухнуло после великого XVII века. Больше не на что надеяться.

 

Личностные странности

Диккенс нередко самопроизвольно впадал в транс, был подвержен видениям и время от времени испытывал состояния дежавю. Когда это случалось, писатель нервно теребил в руках шляпу, из-за чего головной убор быстро терял презентабельный вид и приходил в негодность. По этой причине Диккенс со временем перестал носить головные уборы^{[источник не указан 1984 дня]}.

О другой странности писателя рассказал Джордж Генри Льюис, главный редактор журнала «Фортнайтли ревью» (и близкий друг писательницы Джордж Элиот). Диккенс однажды рассказал ему о том, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышится, а персонажи его постоянно находятся рядом и общаются с ним.

Работая над «Лавкой древностей», писатель не мог спокойно ни есть, ни спать: маленькая Нелл постоянно вертелась под ногами, требовала к себе внимания, взывала к сочувствию и ревновала, когда автор отвлекался от неё на разговор с кем-то из посторонних.

Во время работы над романом «Мартин Чезлвит» Диккенсу надоедала своими шуточками миссис Гамп: от неё ему приходилось отбиваться силой. «Диккенс не раз предупреждал миссис Гамп: если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, он вообще не уделит ей больше ни строчки!» — писал Льюис. Именно поэтому писатель обожал бродить по многолюдным улицам. «Днем как-то можно ещё обойтись без людей, — признавался Диккенс в одном из писем, — но вечером я просто не в состоянии освободиться от своих призраков, пока не потеряюсь от них в толпе».

«Пожалуй, лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении в качестве вероятного диагноза», — замечает психоаналитик и парапсихолог Нандор Фодор, автор очерка «Неизвестный Диккенс» (1964, Нью-Йорк).

Семья

2 апреля 1836 года Чарльз Диккенс женился на Кэтрин Томсон Хогарт (19 мая 1815 — 22 ноября 1879), старшей дочери его приятеля, журналиста Джорджа Хогарта. Диккенс был очень привязан к её сестре Мэри, ранняя смерть которой потрясла его. Другая сестра Кэтрин, Джорджина Хогарт, жила с четой Диккенсов и воспитывала их детей.

Кэтрин была верной женой и родила 10 детей:

Семь сыновей :

• Чарльз Каллифорд Боз Диккенс-младший (6 января 1837 — 20 июля 1896),
• Уолтер Саведж Ландор (8 февраля 1841 — 31 декабря 1863),
• Фрэнсис Джеффри (15 января 1844 — 11 июня 1886),
• Альфред Д’Орсей Теннисон (28 октября 1845 — 2 января 1912),
• Сидни Смит Галдиманд (18 апреля 1847 — 2 мая 1872),
• Генри Филдинг (16 января 1849 — 21 декабря 1933)
• Эдвард Бульвер-Литтон (13 Марта 1852 — 23 января 1902), 

Три дочери:

• Мэри (6 марта 1838 — 23 июля 1896),
• Кэтрин Элизабет Макриди (29 октября 1839 — 9 мая 1929)
• Дора Энни (16 августа 1850 — 14 апреля 1851).

Тем не менее, семейная жизнь Чарльза Диккенса сложилась не вполне удачно. Размолвки с женой, какие-то сложные и тёмные отношения с её семьёй, страх за болезненных детей делали семью для Диккенса источником постоянных забот.

В 1857 году Чарльз встретил 18-летнюю актрису Эллен Тернан и сразу влюбился. Снял для неё квартиру, долгие годы навещал свою любовь, впоследствии включил её в завещание. В 1858 году Диккенс развёлся с Кэтрин; роман с Элен продлился до смерти писателя. На сцену она больше не вышла. Этим близким отношениям посвящён художественный фильм «Невидимая женщина» (Великобритания, 2013, режиссёр Рэйф Файнс).

Детство и юность

Чарльз Диккенс родился 7 февраля 1812 года в пригороде Портсмута — Лэндпорте  (англ.)рус.. Он был вторым ребёнком из восьми детей Джона Диккенса (1785—1851) и Элизабет Диккенс, урождённой Барроу (1789—1863). Его отец служил чиновником на военно-морской базе Королевского флота; в январе 1815 года был переведён в Лондон, в апреле 1817 года семья переехала в Чатем. Здесь Чарльз учился в школе баптистского пастора Уильяма Жиля, даже когда семья вновь переехала в Лондон. Жизнь в столице была Джону Диккенсу не по средствам и привела его в 1824 году в долговую тюрьму. Чарльз работал на фабрике по производству ваксы (Blacking Factory) Уоррена, где получал шесть шиллингов в неделю, а его старшая сестра продолжала учиться в Королевской музыкальной академии до 1827 года. В воскресенье они пребывали в тюрьме с родителями. Спустя несколько месяцев, после смерти бабушки по отцовской линии, Джон Диккенс, благодаря полученному наследству, освободился из тюрьмы, получил пенсию в адмиралтействе и место парламентского репортёра в газете, однако, по настоянию матери, Чарльз остался на фабрике, что повлияло на его отношение к женщинам в последующей жизни. Спустя некоторое время он был определён в Wellington House Academy, где учился до марта 1827 года. В мае 1827 года Диккенс поступил в адвокатскую контору «Эллис и Блэкмор» младшим клерком на 13 шиллингов в неделю, где трудился до ноября 1828 года. Изучив стенографию по системе Т. Гарнье^[en], он стал работать свободным репортёром вместе со своим дальним родственником Томасом Чарлтоном. В 1830 году Диккенса пригласили в «Morning Chronicle^[en]», и в этом же году он встретил свою первую любовь — Марию Биднелл, дочь директора банка, которая стала прототипом Доры в романе «Дэвид Копперфилд». Спустя много лет Мария обратилась к Диккенсу с письмом, но встреча в 1855 году разочаровала писателя; этот эпизод отразился в образе Флоры, поблекшей и спившейся невесты главного героя в романе «Крошка Доррит»^[7].

Диккенс в расцвете славы

В 1850-е годы Диккенс достиг зенита своей славы. Он стал прославленным писателем, властителем дум и обеспеченным человеком, — словом, личностью, для которой судьба не поскупилась на дары.

Портрет Диккенса той поры довольно удачно нарисован Честертоном:

Диккенс был среднего роста. Его природная живость и малопредставительная наружность были причиной того, что он производил на окружающих впечатление человека низкорослого или, во всяком случае, очень миниатюрного сложения. В молодости на его голове была чересчур экстравагантная, даже для той эпохи, шапка каштановых волос, а позже он носил тёмные усы и густую, пышную, тёмную эспаньолку такой оригинальной формы, что она делала его похожим на иностранца.

Прежняя прозрачная бледность лица, блеск и выразительность глаз остались у него; «отмечу ещё подвижный рот актёра и его экстравагантную манеру одеваться». Честертон пишет об этом:

Он носил бархатную куртку, какие-то невероятные жилеты, напоминавшие своим цветом совершенно неправдоподобные солнечные закаты, невиданные в ту пору белые шляпы, совершенно необыкновенной, режущей глаза белизны. Он охотно наряжался и в сногсшибательные халаты; рассказывают даже, что он в таком одеянии позировал для портрета.

За этим нервным позёрством таилась личная драма. Потребности членов семьи Диккенса превышали его доходы. Беспорядочная, богемная натура не позволяла ему внести какой бы то ни было порядок в свои дела. Он не только перетруждал свою богатую и плодотворную фантазию литературным трудом, но и старался зарабатывать приличные гонорары лекциями и чтением отрывков из своих романов на публике. Впечатление от его актёрского мастерства было всегда колоссальным, по-видимому, Диккенс был одним из величайших чтецов, но в своих поездках он попадал в лапы каких-то сомнительных антрепренёров и, зарабатывая, в то же время доводил себя до изнеможения.

Но всё это не так важно, как обуревавшая Диккенса меланхолическая мысль о том, что, по-существу, серьёзнейшее в его трудах — его поучения, его призывы к совести власть имущих — остаётся втуне, что, в действительности, нет никаких надежд на улучшение того ужасного положения, создавшегося в стране, из которого он не видел выхода, даже глядя на жизнь сквозь юмор, смягчавший резкие контуры действительности в глазах автора и его читателей. Он пишет в это время:

С каждым часом во мне крепнет старое убеждение, что наша политическая аристократия вкупе с нашими паразитическими элементами убивают Англию. Я не вижу ни малейшего проблеска надежды. Что же касается народа, то он так резко отвернулся и от парламента, и от правительства, и проявляет по отношению и к тому, и к другому такое глубокое равнодушие, что подобный порядок вещей начинает внушать мне самые серьёзные и тревожные опасения. Дворянские предрассудки, с одной стороны, и привычка к подчинению — с другой, — совершенно парализуют волю народа. Все рухнуло после великого XVII века. Больше не на что надеяться.

Личностные странности[править | править код]

Диккенс нередко самопроизвольно впадал в транс, был подвержен видениям и время от времени испытывал состояния дежавю. Когда это случалось, писатель нервно теребил в руках шляпу, из-за чего головной убор быстро терял презентабельный вид и приходил в негодность. По этой причине Диккенс со временем перестал носить головные уборы^{[источник не указан 1984 дня]}.

О другой странности писателя рассказал Джордж Генри Льюис, главный редактор журнала «Фортнайтли ревью» (и близкий друг писательницы Джордж Элиот). Диккенс однажды рассказал ему о том, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышится, а персонажи его постоянно находятся рядом и общаются с ним.

Работая над «Лавкой древностей», писатель не мог спокойно ни есть, ни спать: маленькая Нелл постоянно вертелась под ногами, требовала к себе внимания, взывала к сочувствию и ревновала, когда автор отвлекался от неё на разговор с кем-то из посторонних.

Во время работы над романом «Мартин Чезлвит» Диккенсу надоедала своими шуточками миссис Гамп: от неё ему приходилось отбиваться силой. «Диккенс не раз предупреждал миссис Гамп: если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, он вообще не уделит ей больше ни строчки!» — писал Льюис. Именно поэтому писатель обожал бродить по многолюдным улицам. «Днем как-то можно ещё обойтись без людей, — признавался Диккенс в одном из писем, — но вечером я просто не в состоянии освободиться от своих призраков, пока не потеряюсь от них в толпе».

«Пожалуй, лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении в качестве вероятного диагноза», — замечает психоаналитик и парапсихолог Нандор Фодор, автор очерка «Неизвестный Диккенс» (1964, Нью-Йорк).

Семья[править | править код]

2 апреля 1836 года Чарльз Диккенс женился на Кэтрин Томсон Хогарт (19 мая 1815 — 22 ноября 1879), старшей дочери его приятеля, журналиста Джорджа Хогарта. Диккенс был очень привязан к её сестре Мэри, ранняя смерть которой потрясла его. Другая сестра Кэтрин, Джорджина Хогарт, жила с четой Диккенсов и воспитывала их детей.

Кэтрин была верной женой и родила 10 детей:

Семь сыновей :

• Чарльз Каллифорд Боз Диккенс-младший (6 января 1837 — 20 июля 1896),
• Уолтер Саведж Ландор (8 февраля 1841 — 31 декабря 1863),
• Фрэнсис Джеффри (15 января 1844 — 11 июня 1886),
• Альфред Д’Орсей Теннисон (28 октября 1845 — 2 января 1912),
• Сидни Смит Галдиманд (18 апреля 1847 — 2 мая 1872),
• Генри Филдинг (16 января 1849 — 21 декабря 1933)
• Эдвард Бульвер-Литтон (13 Марта 1852 — 23 января 1902), 

Три дочери:

• Мэри (6 марта 1838 — 23 июля 1896),
• Кэтрин Элизабет Макриди (29 октября 1839 — 9 мая 1929)
• Дора Энни (16 августа 1850 — 14 апреля 1851).

Тем не менее, семейная жизнь Чарльза Диккенса сложилась не вполне удачно. Размолвки с женой, какие-то сложные и тёмные отношения с её семьёй, страх за болезненных детей делали семью для Диккенса источником постоянных забот.

В 1857 году Чарльз встретил 18-летнюю актрису Эллен Тернан и сразу влюбился. Снял для неё квартиру, долгие годы навещал свою любовь, впоследствии включил её в завещание. В 1858 году Диккенс развёлся с Кэтрин; роман с Элен продлился до смерти писателя. На сцену она больше не вышла. Этим близким отношениям посвящён художественный фильм «Невидимая женщина» (Великобритания, 2013, режиссёр Рэйф Файнс).

Детство и юность[править | править код]

Чарльз Диккенс родился 7 февраля 1812 года в пригороде Портсмута — Лэндпорте  (англ.)рус.. Он был вторым ребёнком из восьми детей Джона Диккенса (1785—1851) и Элизабет Диккенс, урождённой Барроу (1789—1863). Его отец служил чиновником на военно-морской базе Королевского флота; в январе 1815 года был переведён в Лондон, в апреле 1817 года семья переехала в Чатем. Здесь Чарльз учился в школе баптистского пастора Уильяма Жиля, даже когда семья вновь переехала в Лондон. Жизнь в столице была Джону Диккенсу не по средствам и привела его в 1824 году в долговую тюрьму. Чарльз работал на фабрике по производству ваксы (Blacking Factory) Уоррена, где получал шесть шиллингов в неделю, а его старшая сестра продолжала учиться в Королевской музыкальной академии до 1827 года. В воскресенье они пребывали в тюрьме с родителями. Спустя несколько месяцев, после смерти бабушки по отцовской линии, Джон Диккенс, благодаря полученному наследству, освободился из тюрьмы, получил пенсию в адмиралтействе и место парламентского репортёра в газете, однако, по настоянию матери, Чарльз остался на фабрике, что повлияло на его отношение к женщинам в последующей жизни. Спустя некоторое время он был определён в Wellington House Academy, где учился до марта 1827 года. В мае 1827 года Диккенс поступил в адвокатскую контору «Эллис и Блэкмор» младшим клерком на 13 шиллингов в неделю, где трудился до ноября 1828 года. Изучив стенографию по системе Т. Гарнье^[en], он стал работать свободным репортёром вместе со своим дальним родственником Томасом Чарлтоном. В 1830 году Диккенса пригласили в «Morning Chronicle^[en]», и в этом же году он встретил свою первую любовь — Марию Биднелл, дочь директора банка, которая стала прототипом Доры в романе «Дэвид Копперфилд». Спустя много лет Мария обратилась к Диккенсу с письмом, но встреча в 1855 году разочаровала писателя; этот эпизод отразился в образе Флоры, поблекшей и спившейся невесты главного героя в романе «Крошка Доррит»^[7].

Диккенс в расцвете славы[править | править код]

В 1850-е годы Диккенс достиг зенита своей славы. Он стал прославленным писателем, властителем дум и обеспеченным человеком, — словом, личностью, для которой судьба не поскупилась на дары.

Портрет Диккенса той поры довольно удачно нарисован Честертоном:

Диккенс был среднего роста. Его природная живость и малопредставительная наружность были причиной того, что он производил на окружающих впечатление человека низкорослого или, во всяком случае, очень миниатюрного сложения. В молодости на его голове была чересчур экстравагантная, даже для той эпохи, шапка каштановых волос, а позже он носил тёмные усы и густую, пышную, тёмную эспаньолку такой оригинальной формы, что она делала его похожим на иностранца.

Прежняя прозрачная бледность лица, блеск и выразительность глаз остались у него; «отмечу ещё подвижный рот актёра и его экстравагантную манеру одеваться». Честертон пишет об этом:

Он носил бархатную куртку, какие-то невероятные жилеты, напоминавшие своим цветом совершенно неправдоподобные солнечные закаты, невиданные в ту пору белые шляпы, совершенно необыкновенной, режущей глаза белизны. Он охотно наряжался и в сногсшибательные халаты; рассказывают даже, что он в таком одеянии позировал для портрета.

За этим нервным позёрством таилась личная драма. Потребности членов семьи Диккенса превышали его доходы. Беспорядочная, богемная натура не позволяла ему внести какой бы то ни было порядок в свои дела. Он не только перетруждал свою богатую и плодотворную фантазию литературным трудом, но и старался зарабатывать приличные гонорары лекциями и чтением отрывков из своих романов на публике. Впечатление от его актёрского мастерства было всегда колоссальным, по-видимому, Диккенс был одним из величайших чтецов, но в своих поездках он попадал в лапы каких-то сомнительных антрепренёров и, зарабатывая, в то же время доводил себя до изнеможения.

Но всё это не так важно, как обуревавшая Диккенса меланхолическая мысль о том, что, по-существу, серьёзнейшее в его трудах — его поучения, его призывы к совести власть имущих — остаётся втуне, что, в действительности, нет никаких надежд на улучшение того ужасного положения, создавшегося в стране, из которого он не видел выхода, даже глядя на жизнь сквозь юмор, смягчавший резкие контуры действительности в глазах автора и его читателей. Он пишет в это время:

С каждым часом во мне крепнет старое убеждение, что наша политическая аристократия вкупе с нашими паразитическими элементами убивают Англию. Я не вижу ни малейшего проблеска надежды. Что же касается народа, то он так резко отвернулся и от парламента, и от правительства, и проявляет по отношению и к тому, и к другому такое глубокое равнодушие, что подобный порядок вещей начинает внушать мне самые серьёзные и тревожные опасения. Дворянские предрассудки, с одной стороны, и привычка к подчинению — с другой, — совершенно парализуют волю народа. Все рухнуло после великого XVII века. Больше не на что надеяться.

Личностные странности[править | править код]

Диккенс нередко самопроизвольно впадал в транс, был подвержен видениям и время от времени испытывал состояния дежавю. Когда это случалось, писатель нервно теребил в руках шляпу, из-за чего головной убор быстро терял презентабельный вид и приходил в негодность. По этой причине Диккенс со временем перестал носить головные уборы^{[источник не указан 1984 дня]}.

О другой странности писателя рассказал Джордж Генри Льюис, главный редактор журнала «Фортнайтли ревью» (и близкий друг писательницы Джордж Элиот). Диккенс однажды рассказал ему о том, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышится, а персонажи его постоянно находятся рядом и общаются с ним.

Работая над «Лавкой древностей», писатель не мог спокойно ни есть, ни спать: маленькая Нелл постоянно вертелась под ногами, требовала к себе внимания, взывала к сочувствию и ревновала, когда автор отвлекался от неё на разговор с кем-то из посторонних.

Во время работы над романом «Мартин Чезлвит» Диккенсу надоедала своими шуточками миссис Гамп: от неё ему приходилось отбиваться силой. «Диккенс не раз предупреждал миссис Гамп: если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, он вообще не уделит ей больше ни строчки!» — писал Льюис. Именно поэтому писатель обожал бродить по многолюдным улицам. «Днем как-то можно ещё обойтись без людей, — признавался Диккенс в одном из писем, — но вечером я просто не в состоянии освободиться от своих призраков, пока не потеряюсь от них в толпе».

«Пожалуй, лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении в качестве вероятного диагноза», — замечает психоаналитик и парапсихолог Нандор Фодор, автор очерка «Неизвестный Диккенс» (1964, Нью-Йорк).

Семья[править | править код]

2 апреля 1836 года Чарльз Диккенс женился на Кэтрин Томсон Хогарт (19 мая 1815 — 22 ноября 1879), старшей дочери его приятеля, журналиста Джорджа Хогарта. Диккенс был очень привязан к её сестре Мэри, ранняя смерть которой потрясла его. Другая сестра Кэтрин, Джорджина Хогарт, жила с четой Диккенсов и воспитывала их детей.

Кэтрин была верной женой и родила 10 детей:

Семь сыновей :

• Чарльз Каллифорд Боз Диккенс-младший (6 января 1837 — 20 июля 1896),
• Уолтер Саведж Ландор (8 февраля 1841 — 31 декабря 1863),
• Фрэнсис Джеффри (15 января 1844 — 11 июня 1886),
• Альфред Д’Орсей Теннисон (28 октября 1845 — 2 января 1912),
• Сидни Смит Галдиманд (18 апреля 1847 — 2 мая 1872),
• Генри Филдинг (16 января 1849 — 21 декабря 1933)
• Эдвард Бульвер-Литтон (13 Марта 1852 — 23 января 1902), 

Три дочери:

• Мэри (6 марта 1838 — 23 июля 1896),
• Кэтрин Элизабет Макриди (29 октября 1839 — 9 мая 1929)
• Дора Энни (16 августа 1850 — 14 апреля 1851).

Тем не менее, семейная жизнь Чарльза Диккенса сложилась не вполне удачно. Размолвки с женой, какие-то сложные и тёмные отношения с её семьёй, страх за болезненных детей делали семью для Диккенса источником постоянных забот.

В 1857 году Чарльз встретил 18-летнюю актрису Эллен Тернан и сразу влюбился. Снял для неё квартиру, долгие годы навещал свою любовь, впоследствии включил её в завещание. В 1858 году Диккенс развёлся с Кэтрин; роман с Элен продлился до смерти писателя. На сцену она больше не вышла. Этим близким отношениям посвящён художественный фильм «Невидимая женщина» (Великобритания, 2013, режиссёр Рэйф Файнс).